Информация об этом произведении поэта прозвучала в диссертации кандидата искусствоведения Софии Сергеевны Веселовой «Зимние сады в российских дворцах, домах и особняках XVIII - начала XX вв.». К данному источнику мы обращаемся на протяжении всего цикла бесед о зимних садах, за что благодарны автору этой научной работы. 

Итак, вот несколько строк из стихотворения «Цветы»: Я шел к тебе... На землю упадал / Осенний мрак, холодный и дождливый... / ... И я спешил... А ночь была темна... / Чуть фонарей струилося мерцанье... / Вдруг сноп лучей, сверкнувших из окна, / Прорезал мрак, привлек мое вниманье: / Там, за зеркальным, блещущим стеклом, / В сияньи ламп, горевших мягким светом, / Обвеяны искусственным теплом, / Взлелеяны оранжерейным летом. - / Цвели цветы... Жемчужной белизной /Сияли ландыши... алели георгины, / Пестрели бархатцы, нарциссы и левкой, / И розы искрились как яркие рубины... / Роскошные, душистые цветы,  -  / Они как будто радостно смеялись, / А в вышине латании листы. / Как веера, над ними колыхались!.. / Садовник их в окне расставил напоказ. / И за стеклом, глумясь над холодом и мглою, / Они так нежили, так радовали глаз, / Так сладко в душу веяли весною!.. / Как очарованный стоял я пред окном: / Мне чудилось ручья дремотное журчанье, / И птиц веселый гам, и в небе голубом / Занявшейся зари стыдливое мерцанье; / Я ждал, что ласково повеет ветерок, / Узорную листву лениво колыхая, / И с белой лилии взовьется мотылек, / И загудит пчела, на зелени мелькая... / Но детский мой восторг сменился вдруг стыдом: / Как!., в эту ночь, окутанную мглою, / Здесь, рядом с улицей, намокшей под дождем. / Дышать таким бесстыдным торжеством, / Сиять такою наглой красотою!..

Мы привели данный отрывок из стихотворения С. Я. Надсона не для того, чтобы превратить наши беседы в лекции о поэзии. Фрагмент из стихотворения «Цветы» имеет самое непосредственное отношение к теме нашей беседы о зимних садах и, в частности, о взгляде на них творческих личностей. Надсон прекрасно показал контраст между «внешним миром» улицы и «внутренним миром» дома. Причем, этот «внутренний мир» был ни чем иным, как зимним садом. Но помимо поэтической составляющей этого произведения, мы видим здесь и «отсыл» к конкретному стилю того времени. «Образ сада «за стеклом», созданный Надсоном, - сказано в научной работе Софии Веселовой, - заставляет вспомнить такую выразительную архитектурная деталь зданий эпохи модерна, как выступающий застекленный эркер. В нашем сознании он непосредственно связывается с новыми конструктивными и художественными приемами, применявшимися в зимних садах на новом этапе их развития».

Специалист в области архитектуры и искусства всегда увидит в прозе, стихах и, уж тем более, на картине те «моменты», которые выходят за рамки художественного произведения. Другими словами, специалисты всегда обратят внимание на «технический» аспект «творения». Безусловно, авторы произведений не ставят перед собой цель «угодить» зодчим, дизайнерам и искусствоведам, отражая в своих работах черты, интересующие данных специалистов. Любой художник, будь то поэт, прозаик или живописец, показывает нам мир, который рождается в его сознании, пусть даже в роли «натурщика» выступает реальный объект. Но тем ценней изыскания специалистов, которые видят в поэтических строках не только образность и «мелодию» произведения, но и все то, что представляет для них профессиональный интерес.

Автор диссертации говорит и о другом примере, приводя отрывок из романа К. А. Федина «Первые радости». В этом произведение есть такие строки: «В саду Очкина рослые пальмы свешивали мертво-лаковые пальчатые листья-опахала над фонтаном, бассейн которого подсвечивался красными лампочками. Черноспинные жирные стерляди стояли острыми носами к ниспадающим струям воды или медленно гуляли по кругу, лениво шевеля плавниками. По аллейкам также лениво, как стерляди, кружились полнотелые немки в декольтированных тяжелых платьях с брошками и веерами на длинных золоченых цепочках. В олеандрах горели бумажные фонарики. В гротах из ноздреватого камня, обвитого плющом, на диванчиках, болтали парочки, струнный оркестр играл попурри из «Травиаты»».

Конечно, Константин Федин, работая над книгой, меньше всего думал о том, чтобы собрать материал, интересующий архитекторов и искусствоведов. Но именно они нашли в произведении советского писателя то, что является частью истории зимних садов.

Существует немало и биографических воспоминаний, где рассказ о зимнем саде находит свое место среди других эпизодов жизни человека. В качестве примера С. С. Веселова приводит записи князя С. А. Щербатова, которые он сделал, находясь в эмиграции. Щербатов писал: «Помню одно незабываемое впечатление. Я раз с Коровиным вошел в зимний сад ночью. Свет не был зажжен, и мне не хотелось зажигать его, так как феерия в окнах была столь сказочна, что мы долго молчали оба, предавшись созерцанию. «Сказка! Сказка!» - шепотом промолвил Коровин. Лунный свет над спящей Москвой, смешанный с отблесками дальних бесчисленных огней, в какой-то глубокой бездне под нами. Эта молитвенная красота нас обоих глубоко взволновала. Лунная соната Бетховена наяву...»

Не будучи ни литератором, ни художником, князь Щербатов смог сказать о зимнем саде не хуже, чем это делают служители муз. Сравнение зимнего сада с Лунной сонатой Бетховена говорит о великолепии «райского уголка» и о его «волшебной силе», способной пробудить в человеке художника (в широком смысле этого слова).

О зимних садах писали представители многих народов. Нам будет любопытно узнать, что говорили об этом помещении литераторы в Японии. Поэтому нашу следующую встречу мы начнем с беседы о произведении Китахары Хакусю «Оранжерея», написанном в 10-е годы прошлого века.

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: school12.altobr, alta-d, mpgsfs, ideisada, my-dream-garden