В конце прошлой беседы мы обратились к теме реконструкции этого дворца в период с 1840 по 1860 годы XIX века. В отличие от предыдущей реконструкции (30-е годы  - архитектор А. А. Михайлов), этой работой руководили зодчие  Бернар Симон (1940-е) и Ипполит Антонович Монигетти (1950-е – 60-е). Рассматривая историю интерьера Юсуповского и других российских дворцов, мы даем возможность обладателям загородных домов выбрать полюбившийся им интерьер и «перенести» его (отдельные фрагменты убранства) в свою загородную резиденцию. 

В наших беседах об убранстве дворца Юсуповых самое непосредственное участие принимает научная  работа (диссертация) Н. В. Зайцевой «История интерьеров Юсуповского дворца в контексте развития русского дворцового интерьера (30-е годы XIX — начало XX вв.)».

В прошлый раз мы отмечали, что Б. Симон был представителем европейской школы, а И. Монегетти – русской. Каким же образом две эти школы нашли свое отражение в интерьере Юсуповского дворца в результате его очередной реконструкции? Постараемся ответить на этот вопрос. Итак…

В вышеупомянутом источнике сказано: «Если учесть, что эклектика приходит в Россию вначале как мода, из Европы, то выбор протостиля для определённого типа интерьера должен быть интернациональным. Русская архитектура усваивает и перерабатывает уже сложившийся ассоциативный ряд, когда каждый стиль ассоциировался с определённым качеством. Но способы интерпретации были различными. На формирование русской эклектики не могла не повлиять дворянская культура и глубокие классицистические традиции. Русская эклектика в лучших своих образцах тяготеет к цельности трактовки и восприятия интерьера».  Задача Монегетти, приступившего к работе после того, как существенные коррективы в интерьер внес Б. Симон, состояла в том, чтобы отраженная в интерьерах эклектика, с одной стороны, не стала проевропейской, а с другой, – сочетала бы в себе две школы, отдавая приоритет русской. Отказ от классицистических традиций означал бы сведение к нулю всего, что было достигнуто в архитектуре и интерьере, начиная с Нарышкинского барокко. Естественно, это понимали и заказчики, и зодчие. Но время требовало перемен в жилых домах. И одним из устроителей таких перемен был Бернар Симон. Он (согласно источнику) «был приглашён для работы во дворец вскоре после реконструкции А. А. Михайлова, в 40-е годы XIX века. Сегодня довольно сложно оценить объём работы Б. Симона во дворце, поскольку многие интерьеры были перестроены при следующих реконструкциях. Но богатый иллюстративный материал (акварели художника В. С. Садовникова) позволяет представить характер реконструкции Б. Симона. На акварелях мы видим интерьеры, не дошедшие до нашего времени — Готический кабинет, Зелёную гостиную. Красную гостиную (на жилой половине княгини). Зимний сад.

Сегодня во дворце остались всего три интерьера Б. Симона: Гобеленовая гостиная. Зал Антонио Виги и Комната коронации. Гобеленовая гостиная оформляется симметрично Зимнему саду с правой стороны вестибюля». Гобеленовая гостиная появилась во дворце как помещение, «предназначенное» специально для гобелена «Дети-садовники», подаренного Наполеоном I князю, а также для трех фламандских шпалер из серии «Охота Мелиагра». Таким образом, и гобелен, и шпалеры стали «главными героями» помещения. Для того, чтобы подчеркнуть теплоту красок гобелена и шпалер, Б. Симон расписал гипсовые стены гостиной под темное дерево. «Стены сделаны не из ореха, - сказано в источнике, - лишь низ стен облицован ореховыми панелями, верхняя же часть украшена лепкой и тонирована под орех».  Забегая вперед, скажем, что эти шедевры были переданы в Эрмитаж, а их место заняли копии.

Обращают на себя внимание не только гобелены (их копии), но и лепной плафон «под фарфор». Кстати, тонировка лепки «под фарфор» впоследствии была подвергнута критике. Говорилось о стремлении (согласно источнику) «скрыть новые материалы, новые конструкции под старинным декором». Об этом помещении Н. В. Зайцева также сообщает, что «трёхмастные полуциркульные окна выходят на парадную лестницу. Сквозная перспектива иллюзорно расширяет пространство этой и без того огромной гостиной. Освещают гостиную две люстры севрского фарфора (это тип масленых светильников) и позолоченной бронзы тоже в стиле Людовика XV; на лепных консолях, украшающих стены, находилась коллекция ваз севрского фарфора. О мебельном убранстве этого салона, которое не полностью дошло до нашего времени, мы можем судить по акварели А. А. Редковского и на основании документов ликвидационной комиссии, в которых описываются предметы, оставленные в гостиной Дворцу Просвещения. Огромное пространство гостиной было заполнено мебелью в стиле Людовика XIV. В ней находился так же мебельный гарнитур в технике «Буль», восстановленный сегодня реставраторами».

Зал Антонио Виги был назван так потому, что его украшает купленный Юсуповым плафон (ранее роспись находилась в Михайловском замке) «Сопричисление Геркулеса к богам», автором которого является итальянский художник Антонио Виги. По периметру потолка расположена лепнина, похожая на кружева. Светлые стены помещения украшают полуколонны, а в центре паркетного пола из различных пород древесины выложена розетка. В источнике сказано, что это помещение представляет собой «тип  «салона — столовой», которые были в моде в конце XVIII- начале XIX века. Столовая не имела фиксированного мебельного убранства, столы и стулья приносились только в момент трапезы, после чего столовая превращалась вновь в салон».

Такую «трансформацию» помещения придумали не в России. С беседы о том, откуда в Россию пришла эта мода, а также о Комнате коронаций (Коронационном коридорчике) и о многом другом, связанном с дворцовым стилем в интерьере, мы поговорим в следующий раз.  

Алексей Каверау  

В статье использованы фотографии сайтов: spbfotos, nasledie-rus, spbfoto.spb, blogs.mail, smi2