В конце прошлой беседы мы говорили о том, что результат реконструкции «Белого зала» Ораниенбаумского дворца разнился с тем, что было предложено в проекте Боссе. По традиции мы вновь обратимся к научной работе М. А. Павловой «Интерьеры большого Ораниенбаумского дворца XVIII - середины XIX века. История создания и опыт теоретической реконструкции».  Цитаты из данного труда представляют для нас повышенный интерес. Изучая этот материал и знакомясь с убранствами Большого Меншиковского дворца в разные периоды его «жизни», мы, тем самым, предлагаем потенциальным домовладельцам сделать выбор в пользу того или иного интерьера.

Итак, согласно источнику, «на практике предложения Боссе претерпели некоторые изменения. В частности, можно указать на ряд отличий, заметных при сравнении сохранившейся отделки интерьера с упоминавшимися выше развертками восточной и южной стен зала, выполненными Боссе. Прежде всего, это касается дверей - их размеров, формы и декорировки - и лепных композиций, помещенных над восточной и западной дверями. Кроме того, появились дополнительные украшения над каминами, помимо намеченных на развертке портретных медальонов и расположенных выше рокайльных картушей с фигурными рельефами. Судя по чертежу, эти картуши следовало сделать чуть больше. В этом случае медальоны, занимая оставшуюся плоскость панно над каминами, должны были доминировать на фоне стены, свободной от дополнительного декора. Но в действительности верхние композиции оказались мельче, вследствие чего портретные медальоны поднялись выше, а над камином появилось дополнительное украшение, что, видимо, было продиктовано желанием уравновесить композицию, но внесло излишнюю дробность, исключив всякие приоритеты».

Сегодня планировку и убранство помещений можно спроектировать на компьютере. В XIX веке такого помощника у человека не было, и всё делалось, как говорится, вручную. Расчеты и вычисления производились на бумаге, поэтому нет ничего удивительного в том, что в результате появлялись некие несоответствия. Даже сегодня, в век нанотехнологий, никто не застрахован от подобной «неприятности». Хотя не всегда расхождения между проектом и конечным результатом можно назвать «неприятностью». Порой, в процессе работы появляются идеи, которые не были ранее отражены в проекте, и если внесение корректив не влечет за собой негативных последствий, связанных с изменениями в конструкции здания, принимается решение об изменениях. Мы уже рассказывали о том, как А. Д. Меншиков проявлял повышенную активность в деле строительства и обустройства интерьеров. Вопросам вмешательства заказчика в рабочий процесс была посвящена отдельная беседа. Поэтому мы не станем возвращаться к этой теме, а лишь еще раз скажем, что в строительном деле возможно всё. Лишь бы это «всё» не привело к нежелательному результату.

В 1841 году «Художественная газета» писала: «В зодчестве как и в других искусствах, важно самое исполнение. То, что в рисунке хорошо, увлекательно, удобоисполнимо - на деле иногда выходит иначе. Изобрести, угадать размеры, найти все средства, все тайные вспомогательные части, и в то же время, скрыть сии последние, или их самих сделать частями видимого целого - есть дело мастера» (цитата взята из научной работы М. Павловой – прим. А. К.). «Эти строки, - говорит автор диссертации, - выглядят здесь особенно актуально, поскольку при рассмотрении отделки «Белого зала» не покидает ощущение, будто практическая реализация проекта Боссе оказалась не на высоте замысла в части общего композиционного решения, суть которого - в создании определенных внутренних взаимосвязей и точном распределении акцентов. Все это, как будто, имеется в проекте архитектора, но «смазано» в реально созданной отделке интерьера, что снижает ее художественные достоинства. Возможно, причиной этому был недостаточный личный контроль за работами со стороны Боссе (хотя качество исполнения деталей лепной отделки, на наш взгляд, достойно высокой оценки)».

 В данном случае мы видим другую крайность. То есть, мастера были предоставлены самим себе, и в их работу не вмешивался ни заказчик, ни непосредственный проектировщик. В результате получилось то, чего не должно было получиться. Это еще раз говорит о том, что ход строительных и отделочных работ – процесс непростой, и повлиять на конечный результат может как излишнее вмешательство заказчика, так и недостаточный контроль архитектора (проектировщика).  Всё это обладатели загородных домов должны «намотать на ус», чтобы впоследствии им не пришлось сожалеть о проделанной в доме работе.  

А теперь мы уделим внимание непосредственно характеру интерьера дворца после реставрации.«Белый зал» и «столовая» Большого Ораниенбаумского дворца представляют собой типичные образцы отделки середины XIX века, - говорится в том же источнике. - Подобные интерьеры… сохранились до настоящего времени во дворцах и особняках Петербурга… Эти и другие залы, гостиные, приемные и т. д., насыщенные (а подчас и вовсе перегруженные) декором, вполне соответствовали эстетическим пристрастиям владельцев. В середине XIX в. отделка такого рода казалась проявлением «самого изящного» вкуса и великолепия.  Так, например, Е. А. Штакеншнейдер с неподдельным восторгом писала об убранстве покоев в Зимнем дворце, отведенных великому князю Николаю Николаевичу, отделкой которых занимался ее отец: «Комнаты восхитительны; не вышел бы из них.  Гостиная шедевр папа; легкость и изящество этой комнаты нельзя описать. Потолок лепной с позолотой; у колонн зеркала, и на зеркалах и на камине сидят беленькие амурчики…»» Всё описанное Е. А. Штакеншнейдер говорит о том, что в интерьере сохранился «дух» рококо. Классический стиль не мог «покинуть» интерьер, хотя все говорили о том, что классицизм себя изжил.

В следующий раз мы продолжим беседу об интерьерах Большого Меншиковского дворца в Ораниенбауме, которые появились в середине XIX века.  

Алексей Каверау  

В статье использованы фотографии сайтов: photosight, emsch, veneva, remontuk, remontuk