В нашей сегодняшней беседе, по традиции, примет самое непосредственное участие научная работа М. А. Павловой «Интерьеры большого Ораниенбаумского дворца XVIII - середины XIX века. История создания и опыт теоретической реконструкции».  В этом труде автор, помимо собственных рассуждений и утверждений, использует цитаты из различных источников, так или иначе связанных с темой интерьера и его «эволюции». Позволим себе привести выдержку из «Художественной газеты» (1864 год). Эту цитату использовала в своей работе М. Павлова.

Итак, в газете сказано, что, «если бы... не было тысячи доказательств всеобъемлемости человеческого гения; если бы не было доказано, что прекрасное и полезное составляют одно; если бы нам предоставлено было сделать грустный выбор между тем и другим, мы бы огорчились, мы бы облеклись в траур, а все-таки полезное предпочли бы прекрасному». 

Тот же источник сообщает не менее важную для нас информацию о том, что если обратить «внимание на план жилых построек, а в плане на комфорт и соответственность данной цели приспособления к общежитию, то еще более покажется нам громадным шаг, сделанный нашим зодчеством в последние 20-30 лет...» То есть, печатное издание говорит о том, что уже в 30-е годы XIX века в архитектуре, а, следовательно, и в интерьере, не просто появляются новые черты, но и изменяется сам характер строений.  А автор книги «Росписи русского классицизма» В. Ф.Белявская, пишет следующее: «С полным на то основанием исследователи отмечают, что разрушение классицизма в зодчестве началось с эволюции планировочной системы».

Фраза В. Ф. Белявской еще раз доказывает неразрывную связь интерьера и планировки, о чем мы уже говорили. Сегодня, посещая дворцы, многие удивляются тому, какой была планировка. В частности недоумение и вопросы вызывают коридоры, проходя по которым можно было оказаться в комнатах, ничем не изолированных от этого коридора. Такая планировка называется анфиладой, и, согласно БСЭ, представляет собой «ряд последовательно примыкающих друг к другу помещений, дверные проёмы которых расположены на одной оси, благодаря чему при открытых дверях создаётся сквозная перспектива всех интерьеров».

Нечто подобное спародировал Л. Гайдай в своем фильме «12 стульев», когда Коля, хлопнув дверью, «демонтировал» общую стену с дверями в различные комнаты, и все, что происходило в этих помещениях, стало «достоянием» окружающих. Примерно так же выглядели и императорские покои. Одно помещение от другого отгораживала стена. Получалось, что в комнате всего три стены (одна – параллельная линии коридора, и две, перпендикулярные этой линии).  Такой планировке соответствовал и интерьер. Но во второй четверти XIX века подобная планировка уже не устраивала хозяев покоев, и архитекторы начали искать новые решения.

«Стремление к уюту, комфорту, продуманной организации жилых и парадных интерьеров, - говорит в своей работе М. А. Павлова, - стало главным, определив новые приемы во внутренней планировке домов-дворцов. «Удобство в расположении» объявляется приоритетным по отношению к «симметрии делений строения», признаваемой «предметом более условным и видимым только на плане и трудно замечаемым в натуре». Протяженные анфилады, устройство которых мало отвечает понятию об «уюте», становятся анахронизмом. «Расположение дверей на одной прямой линии, сообщающих анфиляду (ряд) комнат, представляет хоть приятную и разнообразную перспективу, однако ж делая все комнаты проходными, лишает необходимаго внутренняго удобства», - наставлял будущих архитекторов И. И. Свиязев уже в 1839 году, предлагая им «при расположении плана стараться размещать двери так, чтобы оне, удовлетворяя потребностям сообщения, приходились бы против окон, или, в случае крайности, против оконных простенков». 

Мы видим, что в первой половине XIX  века сложилось мнение о неудобстве подобной планировки. «Скопированное» с европейских дворцов, такое расположение помещений перестало устраивать хозяев апартаментов, и архитекторы взялись за работу. Сначала поиски новых решений ограничивались теорией, но вскоре от теории зодчие перешли к практике. «Там, где трудность и дороговизна перестройки препятствовали кардинальному изменению прежней планировки, - говорится в работе М. А. Павловой, - сохранившиеся анфилады уничтожались посредством устройства новых дверей, тамбуров, коридоров. Недостаточно просторные комнаты увеличивались за счет объединения двух и более соседних помещений.

В середине XIX столетия подобные метаморфозы претерпела и планировка Большого Ораниенбаумского дворца. Раньше других они коснулись верхнего этажа главного корпуса. Намерение изменить здесь существующую планировку, переставшую отвечать требованиям бытового удобства, было озвучено уже в 1825 году: в западных комнатах, принадлежавших половине императора, должна была начаться «перестройка, заключающаяся в выломке стен, закладке дверей и проломке новых».  «По предмету некоторых перестроек во дворце» в Ораниенбаум был приглашен архитектор В. Стасов. Однако смерть Александра I в ноябре 1825 года нарушила планы предстоящей реконструкции дворцовых помещений, которые были оставлены без изменений».

Мы снова заговорили о Большом Меншиковском дворце в Ораниенбауме, так как на примере его интерьеров пытаемся проследить «эволюцию» убранства дворцовых помещений, что, в свою очередь, помогает нам иметь более полное представление об интерьерах. Всё это должно помочь потенциальным обладателям загородного дома, желающим видеть в своем жилище дворцовый стиль. Возможно, для кого-то планировка, подвергшаяся критике во второй четверти XIX века, не будет столь нежеланной, и именно такая планировка найдет свое отражение в загородном доме. Единственное, что для этого требуется, так это «солидные» площади.  

В следующий раз мы продолжим беседу об интерьерах дворцов (Большого Меншиковского дворца) середины XIX века.  

Алексей Каверау  

В статье использованы фотографии сайтов: mebel.sppok, lander-k, help-rus-student, skyscrapercity, rayonline