В прошлый раз мы стали говорить о том, что во второй четверти XIX века классицизм начали подвергать критике, и судьба стиля была предрешена. В своей научной работе «Интерьеры большого Ораниенбаумского дворца XVIII - середины XIX века. История создания и опыт теоретической реконструкции» М. В. Павлова пишет, что  «с особым неудовольствием говорилось о «симметрии», «пустой и никем не замечаемой соответственности», в жертву которым приносились все удобства и «выгоды внутреннего размещения». Автор труда приводит цитату из «Художественной газеты», которая в 1841 году писала: «Несмотря на необыкновенную деятельность и широкие средства, на сильную потребность, на любовь к роскоши и великолепию, в последнее время Петербург украсился весьма небольшим числом истинно прекрасных зданий…  Симметрия и расчет, расчет и симметрия написаны на фасадах даже тех домов, которые имеют все средства и поменьше рассчитывать, и побольше разуметь условия и потребности высшей, художественной красоты в архитектуре… Последняя не мыслится теперь без решения «одной из главных задач в архитектуре», суть которой - «высказывать цель, назначение здания». М. Павлова говорит, что, «высочайшая красота» видится в «полном выражении его (здания - М. П.) назначения», а «удобство» рассматривается как «необходимое достоинство». 

Складывается впечатление, что ранее на удобства, вернее, на их отсутствие, никто не обращал внимания. Возникает вопрос: неужели при оформлении интерьера ни архитекторы, ни обладатели покоев не задумывались над тем, станет ли уютным убранство и удобно ли будет в таком интерьере хозяевам дома? Чтобы на него ответить, следует понимать, что именно подразумевалось под словом «удобство» в те далекие времена. Императоры, желающие поразить посетителей дворцов, и, в частности, Большого Меншиковского дворца, под термином «удобство» понимали роскошь, которая в эпоху классицизма уже не была такой «навязчивой», как  при «господстве» барокко, рококо и ампира. Те же кушетки, позволяющие находиться на них в полулежачем положении, не вызывали раздражения у хозяев и не рассматривались, как нечто неудобное. Главным для того времени являлась целостность интерьера и гармония его элементов. Но во второй четверти XIX века и обладатели дворцов, и архитекторы стали обращать внимание на подобные «мелочи», что, в конечном итоге, и привело к критике классицизма. 

В своей научной работе М. А. Павлова приводит высказывания архитекторов, рассуждающих о проблеме удобства. В частности приводятся слова зодчего И. И. Свиязева, который говорит, что ««правильность и красота происходят от развития общей идеи здания в подробностях, соответственных назначению его, в размерах, формах и украшениях, согласных с употреблением, потребностию и вкусом, основанным на законах здравого рассудка». Теоретик архитектуры А. К. Красовский писал следующее: «Изящная архитектура должна иметь целью обнаружить внешним представлением внутренний смысл, значение и цель здания... Направление архитектуры не должно состоять в исключительном стремлении к одному полезному, или к одному изящному; основное правило ее есть преобразование одного в другое, т. е. полезного в изящное».

Почему о преобразовании полезного в изящное не говорили раньше? Дело в том, что с момента появления в России дворцового стиля до периода, когда заговорили и «синтезе» полезного и изящного, прошло менее полутора веков.  За этот срок в России появилось то, чего раньше никогда не было: пышные дворцы, богатое убранство, изысканная мебель и т.д. Архитекторы и хозяева дворцов наслаждались новыми стилями, не успевая осознать необходимость присутствия в убранстве чего-то большего, чем красота. И лишь когда дворцовый стиль стал частью истории и начал восприниматься как само собой разумеющееся, заговорили о преобразовании полезного в изящное. В 30-е годы XIX века в русской архитектуре заговорили об эклектике. Нельзя сказать, что эклектика была присуща зарождающемуся стилю. Мы однажды приводили цитату из «Википедии», где говорилось, что «особенностью русского классицизма являлось эклектическое сочетание в одном произведении разностилевых элементов…» То есть, эклектическая составляющая была и в классицизме. Но эклектика, присутствующая в классицизме, и эклектика последующих  за классицизмом стилей, это разные «вещи». Давайте освежим в памяти информацию, касающуюся эклектики…

В «Википедии» сказано, что «эклектике присущи, с одной стороны, все черты европейской архитектуры XV - XVIII веков, а с другой — в ней есть принципиально другие свойства. Эклектика сохраняет архитектурный ордер… но в ней он утратил свою исключительность». Мы немного отойдем от темы интерьера Большого Менщиковского дворца и продолжим цитату из «Википедии». Итак, согласно этому источнику, «формы и стили здания в эклектике привязаны к его функции… Эклектика «многостильна» в том смысле, что постройки одного периода базируются на разных стилевых школах в зависимости от назначения зданий (храмы, общественные здания, фабрики, частные дома) и от средств заказчика (сосуществуют богатый декор, заполняющий все поверхности постройки, и экономная «краснокирпичная» архитектура)».

Многостильность эклектики, безусловно, проявилась и в убранстве дворцов. Конечно, полного отказа от предыдущих стилей не было, да и не могло быть.  Базой для нового стиля XIX  века оставались и элементы барокко, и черты рококо, и штрихи» ампира, и характер классицизма. Вот только «отголоски» прежних стилей уже не были доминирующими в новых для того времени интерьерах. «Характер соотношения между «пользой» и «красотой» в архитектуре классицизма и эклектики, - говорится в роботе М. Павловой, - был принципиально различным, хотя в обоих случаях следует говорить о существовании альтернативы, вопреки декларировавшемуся принципу гармонии. Однако, если классицизм сделал окончательный выбор в пользу «красоты», то для эклектики определяющей стала противоположная тенденция».  

В следующий раз мы продолжим эту тему.  

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: portal.istra, deco-r, rline.net, clrt, 3ads, ateliedesign