Из предыдущих бесед мы помним, что в 1750-1760 годах во дворце велись работы, связанные с перепланировкой некоторых помещений, строительством новых и отделкой Большого зала и комнат. Давайте посмотрим, какие еще изменения произошли во дворце в этот период.  Мы снова будем обращаться к цитатам из научной работы М. В. Павловой  «Интерьеры большого Ораниенбаумского дворца XVIII - середины XIX века.История создания и опыт теоретической реконструкции». В этом труде автор собрал сведения об убранствах дворца в разные периоды его «жизни» и провел исследования на основании собранных материалов.  В приведенных сегодня цитатах прозвучат фразы, которые М. Павлова, в свою очередь, взяла из научных работ и книг, среди которых работы И. Лемма, Д. С. Лихачева, В. И. Локтева и др. Итак…

Согласно источнику, в период, о котором идет речь, «в ораниенбаумских интерьерах, за исключением зала, не было живописных плафонов. В отделке перекрытий предпочтение получили не отличающиеся значительной сложностью штукатурные «рамы с выкругами» и «постенные зымзы» (по всей видимости, в конце 1740-х гг., были лишь повторены потолки «штукатурной работы», появившиеся в конце 1730-х гг. в ходе ремонта, проводившегося Адмиралтейств-коллегией). Эта скромная отделка, насколько позволяют судить документы, в большинстве интерьеров сохранялась до 1790-х гг. В середине XVIII в. качественно преобразовалась связь интерьера с окружающим пространством благодаря введению крупной расстекловки… пришедшей на смену прежнему заполнению проемов «окончинами в переплетах и в замаске» с 30-ю «ямбурскими» стеклами».

Большие окна стали новинкой в архитектуре России. Когда мы говорили о нарышкинском стиле, предшествующем петровскому барокко, мы отмечали, что «предшественника» можно с большой натяжкой назвать дворцовым стилем. Одной из причин является отсутствие больших окон в строениях «нарышкинской» эпохи. Архитекторы, работавшие в России над созданием дворцов для императоров и великих князей (княгинь), по достоинству оценили русскую природу, окружающую дворцы, и постарались сделать ее частью интерьера посредством больших окон.

«В 1759 году, - говорится в научной работе, - были оформлены «зало» (большое помещение с двумя окнами на север) и «кабинетик» (он разместился в одной из «приделочных» комнат, разделенной стеной надвое), в отделке которых был использован лепной декор…

  В нашем распоряжении нет иконографических материалов или документов, позволяющих в полном объеме оценить результат работ, проводившихся в конце 1750-х гг. в покоях западной половины первого этажа, однако до сих пор сохранились фрагменты созданной тогда художественной отделки. Наибольшую ценность представляет лепной плафон «зала» («зала Дианы» или «Охотничьего кабинета», как его иногда называют), запечатлевший Диану-охотницу и младенцев-путти с охотничьими трофеями, резвящихся среди завитков рокайльного орнамента…» 

И здесь мы снова возвращаемся к вопросу о стилях, включивших в себя как нечто обобщающее, дворцовый стиль. По мнению М. А. Павловой – автора научной работы, которую мы цитируем, «вопрос о наименовании стиля русского искусства середины XVIII столетия (и стиля русского интерьера, в частности) – вопрос чисто терминологический. При всем разнообразии используемых названий - «русское», «елизаветинское» или «растреллневское барокко» - все они обозначают явление, существенно отличающееся от барокко, проявившегося в своих классических формах в Италии. И «елизаветинское рококо» - термин, также использующийся для обозначения художественного стиля в русском искусстве времени правления императрицы Елизаветы Петровны, вовсе не означает его близкого родства с французским «стилем Людовика XV». Гораздо более важным представляется то, что любой из перечисленных терминов должен характеризовать русское искусство как целостный феномен, сопоставимый с европейскими художественными явлениями Нового времени, но заключающий в себе собственную специфику и неповторимость. Эта целостность - некая «форма форм, общая форма для многих отдельных форм», о которой писал Д. С. Лихачев, давая определение стиля, - не известная искусству Петровского времени, проявилась в сложении единого художественного языка сего особым синтаксисом и ритмическим строем, соответствующими восторженному мироощущению пробудившейся нации. В этой связи кажется неправомерным использовать разные наименования для обозначения стиля в русской архитектуре и интерьере середины XVIII столетия, поскольку в их основе лежат единые законы формообразования, обеспечивающие синтез, целостность всех компонентов художественного произведения, будь то архитектурное сооружение или отделка интерьера».  

Мы решили данную цитату не перебивать своими комментариями, так как в ней четко отражена суть дворцового стиля в России, зародившегося в середине XVIII века.  

Но «жизнь» Большого Меншиковского дворца, к счастью, не заканчивается этим периодом. Во второй половине XVIII в Россию пришел классицизм. Конечно, этот стиль, адаптировавшись в нашей стране, приобрел свои неповторимые черты. Равно как барокко и рококо, классицизм в архитектуре и убранстве российских дворцов имел характер, отличный от европейского классицизма, но, между тем, обладал присущими этому стилю чертами.  

Так что же представляли собой интерьеры Большого Меньшиковского дворца в конце XVIII - первой трети XIX века? Об этом мы начнем разговор в следующий раз.

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: gallery.urc.ac, fotki.yandex, rosfineart, gallerix, conspirolog