В конце прошлой беседы мы стали говорить о «новейшем французском вкусе» (по словам первого историка русского искусства Я. Штелина). В сегодняшнем разговоре мы снова будем использовать цитаты из научной работы М. В. Павловой  «Интерьеры большого Ораниенбаумского дворца XVIII - середины XIX века. История создания и опыт теоретической реконструкции». 

Итак, «отталкиваясь» от слов Я. Штелина, М. А. Павлова, используя выдержки из работ историков архитектуры, говорит о том, что «…увлечение декором французского рокайля, появившегося в 1720-е годы… стало модой для многих европейских стран». О том, что такое «рокайль», мы уже говорили. Для тех, кто не участвовал в этих беседах, скажем, что, согласно Энциклопедии «Викизнание», «рокайль в архитектуре и орнаментистике - убранство тех или других частей сооружения, тех или других предметов утвари, как бы безыскусственным соединением обломков скал и необработанных камней с раковинами и дикими растениями, а также лепным подражанием такому соединению».

«В 1720-е - 1750-е гг., - продолжает автор научной работы, - вся Европа, по образному выражению А. Л. Раковой, покрылась «изогнутыми асимметричными побегами, как причудливыми растениями». «Орнамент, - как утверждает Т. М. Соколова, - своеобразный почерк эпохи. В нем ярко выражаются особенности определенного стиля». Однако было бы ошибкой видеть в орнаменте единственный или определяющий признак стиля.  Формы рокайльного орнамента (как и любого другого) не выражают всей сущности стиля, тем более, что при совпадении отдельных элементов орнамент в различных странах приобретает свой «выраженный национальный характер».

Мы не станем цитировать источник в той его части, где сказано о «национальном характере» европейских стран. Что же касается России, то здесь мы позволим себе вновь обраться к труду М. Павловой. В частности, автор говорит, что «русскому искусству середины XVIII века присущ собственный характер взаимоотношения барокко и рококо. Здесь, как считает Д. В. Сарабьянов, «эти понятия (т. е. барокко и рококо - М. П.) почти сливаются в результате тех временных смещений, которые характеризуют весь XVIII век.В данном случае, трудно сделать выбор между двумя наименованиями стиля - особенно в архитектуре». Русское искусство елизаветинской поры с его пышностью, пафосом, монументальным размахом - барочное, в своей содержательной основе, - буквально пронизано рокайльным орнаментом. Рокайльный орнамент доминирует в отделке дворцовых интерьеров Петербурга, Царского Села, Петергофа, созданных по проектам Ф. Растрелли. Но, как отмечает Б. Р. Виппер, «интерьеры Растрелли лишены того беспечного произвола и асимметрии, которые свойственны интерьерам французского рокайля».  

 Здесь мы видим особенность интерьера российских дворцов, в которых не нашлось места «беспечному произволу и асимметрии». Те, кто участвовал в наших беседах, посвященных дворцовому стилю, наверняка помнят разговор о соблюдении симметрии в российских резиденциях императоров. Любовь к симметрии сохранялась в нашей стране долгие годы, но однажды (и об этом периоде мы обязательно будем говорить) эта любовь стала «угасать». Что касается той эпохи, о которой идет речь, то в эти годы симметрия была «на высоте». Надо отдать должное Ф. Растрелли и другим зодчим европейской архитектурной школы, которые не навязывали России всё то, что было характерно для европейских стран. Архитекторы понимали, что наша страна отличается от других и в вопросах религии, и в мощи русской армии, и в самом способе мышления. Следовательно, нужно было искать что-то новое, и это новое непременно должно было «прижиться» на русской земле. Дворцовый стиль, который в России обрел свои собственные черты, продолжал совершенствоваться. И чем быстрее он развивался, тем больше рождал споров о «принадлежности» барокко или рококо к архитектуре и убранству дворцов.  До сих пор некоторые ученые, не приемлющие понятие «дворцовый стиль» как некое сочетание разных стилей, пытаются дать точный ответ на вопрос «в каком стиле (ренессанс, барокко, рококо или др.) выполнен дворец и его убранство?»

Автор научной работы, к которой мы постоянно обращаемся, знакомясь с интерьерами Большого Ораниенбаумского дворца, говорит, что «к середине XVIII века под определяющим воздействием зрелого европейского барокко в сочетании с рококо, при сохранении рациональной основы петровского строительства возникла архитектура, где… сильная пластика сочеталась с виртуозно легким декором, иллюзорно деконструктивная композиция, рассчитанная на эффект слияния форм, сохраняла четкое построение плоскости. Это искусство торжествующего великолепия, утверждающее радость бытия, радость чувственного, полнокровного ощущения жизни, ярко воплотившее эстетический идеал Елизаветинской эпохи, достигло своего наивысшего расцвета в 1750-е годы».  

Кстати, вот еще одна причина, по которой в наши дни домовладельцы стремятся видеть в своем жилище дворцовый стиль со всеми присущими ему «деталями» (мифологическими чертами, картинными галереями, мебелью из натурального дерева и проч.). Но если в Елизаветинскую эпоху «радость бытия» в интерьере была следствием истинной радости бытия, то сегодня обладатели индивидуальных домов стремятся придать убранству характер такой радости, далеко не всегда испытывая ее в повседневной жизни. Но мы не станем затрагивать проблемы, которые в наши дни окружают и людей с достатком (мы уже говорили, что жизнь олигархов не такая уж безоблачная, как может показаться на первый взгляд), и жителей России, не имеющих крупных вкладов в банках. Поэтому «искусство торжествующего великолепия» помогает нашим соотечественникам на время забыть о негативе, присутствующем в жизни, и почувствовать себя императорами… в отдельно взятом доме.  

Разговор об интерьерах Большого Меншиковского дворца мы продолжим в следующий раз.

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: enhver, ornament-history, arch-ds-creative.narod, virtualeuropa.narod, serzh.nichost