В конце беседы мы затронули тему связи классицизма и «насилия». Казалось бы несовместимые понятия на самом деле тесно связаны между собой. Классицизм, по своей «природе», отражает предметы «под иным углом» и предлагает нам лицезреть их глазами мастеров классицизма (художников, скульпторов, специалистов по производству мебели и т.д.). Другими словами, этот стиль «подвержен» идеализации пространства и всего, что в нем находится. Тот же изготовитель мебели «прибегает к насилию», преображая спинку стула, ножки стола, ручки на ящиках буфета и проч. Точно так же скульптор насильственно заключает в классическую форму скульптуру портрета, подводя ее к общему знаменателю с предметами убранства.

На этом мы заканчиваем рассуждения о «насилии» в классицизме и продолжаем разговор о статуе Августа из Прима Порта. Мы не станем объяснять, какое значение для интерьера загородного дома имеет информация о данном творении, так как об этом уже говорилось ранее.

Напомним, что в наших беседах о древнеримской скульптуре самое непосредственное участие принимает книга доктора искусствоведения, профессора Глеба Ивановича Соколова «Искусство Древнего Рима», цитаты из которой мы приводим на наших встречах.

Итак, что касается внешнего вида изображенного в камне императора, то, согласно источнику, «в изваянии все формы уравновешены. Чтобы нейтрализовать движение правой руки вверх, скульптор показал складки плаща, стекающие красивым потоком с локтя левой руки. Фигурке амура на дельфине у правой ноги Августа соответствует пластический объем полководческого жезла с другой стороны. Мастер акцентирует внимание на крупных, сильных, сжимающих жезл пальцах левой руки. Композиционная и сюжетная цельность поразительна, несмотря на такие выпадающие из общего объема частности, как вытянутая рука, свисающий плащ; с трудом держащийся на дельфине, будто со-скальзывающий с него амур. В статуе соединены концентричность, компактность идейно-смысловой сущности образа с эксцентричностью, разбросанностью отдельных ее элементов».

Нам кажется, что о скульптуре Августа из Прима Порта было сказано уже довольно много, чтобы убедить присутствующих на нашей встрече в целесообразности размещения копии этой статуи в загородном доме с дворцовым (античным, классицистическим) стилем в интерьере.

Но скульптура портрета может быть выражена и в виде бюста. У многих наших сограждан сохранились в памяти бюсты В. И. Ленина, которые были обязательным атрибутом залов заседаний, пионерских комнат в школах, ленинских комнат в воинских частях, кабинетов советских руководителей и многих других мест, где, по мнению вождей КПСС, советский человек чувствовал бы себя неуютно, если бы на него не смотрел дедушка Ленин, выполненный в виде гипсового бюста.

Бюсты Древнего Рима – это нечто иное. В них далеко не всегда присутствует взгляд, направленный в светлое будущее, какой был у «самого человечного человека». Но давайте оставим в покое образ Ленина и обратимся к бюстам Древнего Рима.  

Древнеримские скульпторы понимали, что бюст – сложная пластическая форма, в которой нельзя реализовать все то, что можно воплотить в скульптуре портрета (круглой скульптуре). По сути, мастер должен передать и характер героя, и его внутреннее состояние в небольшом «фрагменте». Ни напряжение мышц, ни позу, ни одеяние – ничего этого невозможно отразить в бюсте. Между тем, древние скульпторы нашли приемы, с помощью которых образ героя «вырисовывался» в полной мере. Поэтому наличие в жилище с дворцовым стилем в убранстве копии бюста, характерного для Древнего Рима, еще больше расставит акценты на античном духе интерьера.

В качестве примера позволим себе уделить внимание бюсту зятя Августа Випсания Агриппы. Подобные произведения ваялись в том же количестве, в каком выполнялись статуи и бюсты самого Августа Випсания. Об этом творении Г. И. Соколов пишет: «Агриппа, талантливый полководец, способствовавший многим военным успехам Августа, фактически держал в своих руках управление римской армией. Энергии и средствам этого выходца из Далмации, богатейшего человека и соратника Августа, Рим обязан воздвижением огромных терм, акведуков, строительством Пантеона. Возможно даже, что Агриппа позволял себе придерживаться иных художественных взглядов, нежели Август. Так, в портретах волевую решительность его натуры скульпторы выражали прежде всего пластическими объемами в патетико-величественной манере эллинизма.

Особенно выразителен портрет Агриппы из Лувра. Мастер показал решительный поворот головы полководца, акцентировав зоркость и властность взгляда, отяжелил волевой подбородок и укрупнил верхнюю часть головы, обыграв впечатление энергичных и динамических объемов. Пластические массы здесь будто готовы, все сокрушив на своем пути, двинуться вперед. Автором портрета был, по всей вероятности, греческий ваятель, глубоко и тонко выявивший внутреннее взаимодействие скульптурных форм».

Здесь мы опять сталкиваемся с ситуацией, когда древнеримскую скульптуру представляет древнегреческий мастер. На тему «переклички» скульптур Древнего Рима с пластикой Древней Греции на наших встречах было сказано немало. Поэтому мы не будем повторяться и продолжим цитировать Г. И. Соколова. В частности, профессор в своей книге «Искусство Древнего Рима» говорит о том, что «римская традиция сказалась в небольших размерах бюста, включающего лишь части плеч и ключицы. Стремление внести в памятник эту чисто римскую черту, очевидно, проявилось не случайно, хотя для наполненного колоссальной энергией пластического объема головы бюст явно не подходит по величине. И все же луврский портрет Агриппы — одно из лучших римских портретных произведений ранней империи, которое при сохранении индивидуальных черт передает энергию человека властного, исполненного большой воли к победе».

Но Г. И. Соколов пишет и о другом бюсте Агриппы. «В бронзовом предполагаемом портрете Агриппы собрания музея Метрополитен Нью-Йорка, - сказано в источнике, - скульптор еще ближе к римской традиции в сохранении индивидуального образа. Мастер не только не сглаживал портретные черты, но выдвигал их на первый план, не ставя перед собой общеэмоциональной задачи, подобно автору луврского памятника. Портрет выполнен в металле. Это лицо сильного, но усталого человека с недовольно приподнятыми бровями, скептическими складками, идущими от уголков рта. При взгляде на лицо сбоку читаются волевые, энергичные качества натуры, но, по всей вероятности, портрет предназначался для созерцания спереди. Несомненно, живость индивидуальному облику изображенного придавали инкрустированные зрачки, которые позже выпали».

Но, как бы ни были прекрасны мужские образы в скульптуре портрета и в бюсте, женская красота всегда берет верх. В следующий раз мы поговорим о женских образах, воплощенных в древнеримских бюстах.  

Алексей Каверау  

В статье использованы фотографии сайтов: cicerone2007.dreamwidth, iskusstvu, hermitagemuseum, historica, litmir, romannumeralconversion