Поэтому сегодня мы продолжим разговор о рельефе и рассмотрим вопрос об источниках программ для оформления убранства помещений загородного дома (городской квартиры). Напомним, что к беседе о рельефе мы пришли, изучая скульптуру и ее роль в интерьере в дворцовом стиле. Забегая вперед, скажем, что сегодняшняя беседа будет состоять, в основном, из цитат, среди которых мы приведем слова автора научной работы «Образ античности в русской скульптуре конца XVIII - первой трети XIX века» кандидата искусствоведения Софьи Сергеевны Морозовой, а также информации из «Википедии». 

Итак… В конце прошлой встречи мы приводили в пример Останкинский дворец, где в одном пространстве помещения присутствовали и подлинная античная пластика, и стилизованная. Подобное «соседство» не нарушает единства стиля и вполне может быть использовано в  современных домах с дворцовым (античным, классицистическим) стилем в интерьере. Такое «соседство», по мнению С. С. Морозовой, «было отнюдь не редкостью, примером чего может служить скульптурное убранство Белого зала Гатчинского дворца, где сочетались римские рельефы эпохи Тита и произведения итальянских мастеров XVIII столетия. Причем, интерьер в целом прочитывался, как аллегорическое восхваление триумфальных побед Алексея Орлова».

И здесь мы подходим к вопросу «об источниках программ для оформления интерьеров». «Одним из самых популярных, - продолжает Софья Сергеевна, - были «Метаморфозы» Овидия, на это неоднократно указывают исследователи . Эта книга оказалась для искусства классицизма «текстом» универсального значения».

Смеем предположить, что не все понимают, о чем идет речь, хотя, наверняка, каждый слышал о «Метаморфозах» Овидия. Позволим себе уделить немного внимания этому творению, так как, не зная сути предмета исследования, трудно понять всё, что о нем говорится.

В «Википедии» сказано, что ««Метаморфозы» — поэма древнеримского поэта Овидия в пятнадцати книгах, в которой повествуется о различных превращениях, произошедших со времени сотворения мира, согласно греческой и римской мифологиям. Всего их набралось около двухсот…  Эта работа имеет очень большое значение как уникальный по своему охвату…  сборник античных мифов».

В «Метаморфозах» Овидий рассказывает об Аполлоне и Дафне, Пираме и Фисбе, Кефаде и Прокриде и о многих других мифологических персонажах, излагая их истории. Творение Овидия способствовали тому, чтобы художники и скульпторы отражали прочитанное в своих произведениях. «Согласно С. С. Аверинцеву, - пишет в своем труде С. С. Морозова, - овидиевское отношение к мифу характеризует «момент высокосознательной игры с заранее известными и «заданными» мотивами, организованными в унифицированную знаковую систему: Овидий последовательно подвергает эстетической нивелировке самые различные слои греческой и римской мифологии, добиваясь полнейшей однородности. При этом существенно, что если по отношению к каждому отдельному мотиву допустима любая степень иронии и особенно эстетической фривольности… то система в целом эстетически оценивается как наделенная особой «высокостью». Это замечание С. С. Аверинцева, сделанное по поводу литературы, оказывается чрезвычайно точным и в отношении русской пластики именно в связи с обращением к  сюжетам «Метаморфоз»». 

Эстетические фривольности, о которых говорится в цитате, постоянно встречаются у скульпторов XVIII-XIX века, то есть, мастера, как мы уже отмечали ранее, интерпретировали античность каждый по-своему. При этом сохранялась однородность произведений. Правда, мы помним и о неудачах, к которым приписывали некоторые скульптуры. Что же касается «исходной точки», от которой отталкивались скульпторы, то здесь следует сказать об Академии художеств, в которой (согласно источнику) «ученики…приучались лепить по гравированным «образцам», и использовали этот метод на протяжении своего творческого пути. На определенных стадиях обучения, предшествовавших созданию самостоятельных композиций, будущие мастера должны были научиться повторять в барельефе данные им эстампы. По мере усложнения заданий им предлагалось сделать вариации гравированных композиций. Все это не только формировало скульптурные навыки, но и развивало умение использовать цитаты, «готовые слова» пластических формул, найденных мастерами прошлого...

Русские скульпторы, обращаясь  в качестве образца в изображении античного сюжета к гравированному увражу, представляли античный сюжет как бы увиденным сквозь призму нескольких личных и стилевых интерпретаций (живописца, гравера и скульптора)».

Если говорить о конкретных примерах то, С. М. Морозова пишет о рельефах залов Войны и Мира в Павловском дворце, а также  о люнетах (арочных проемах) Малой гостиной Строгановского дворца. «Это композиции, - сообщает автор научной работы, - «Детство Юпитера», «Три богини», «Фи ней в доме Кефея», «Персей и Атлас», «Эак и Минос», «Спор греческих вождей за доспехи Ахилла», «Медея и Ясон», «Смерть Эвридики». Как видим, сюжеты связаны с открытым проявлением борьбы. Скульпторы придали фигурам максимально классический вид, хотя композиционные схемы и характер образов сохранили несомненное сходство с гравированным увражем».  

Этого сходства невозможно было избежать, так как в основе деятельности мастеров лежала школа, в которой гравированные увражи были главной составляющей работы.

Но не в каждом стиле отношение к увражам и к античности было одинаковым. В начале следующей встречи мы поговорим  о скульптуре (рельефе) ампира и на примере произведения В. И. Демута-Малиновского, которое выполнил мастер для Михайловского дворца, посмотрим на то новое, что предложил этот скульптор.  

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: piter-arch, history-gatchina, clubfonar, vespig.wordpress, liveinternet, nasledie-rus