В прошлый раз уже было сказано, что задачей скульптора являлось изображение (согласно научной работе (диссертации) кандидата искусствоведения Софьи Сергеевны Морозовой Образ античности в русской скульптуре конца XVIII - первой трети XIX века) Александра Македонского одновременно в двух ипостасях: простого смертного, подверженного усталости... а также великого героя древности, умеющего преодолевать эти слабости; преподать урок и одновременно разыграть пластическую тему чуткого сна на грани бодрствования. О сложности воплощения идеи говорилось на прошлой встрече. Сейчас же давайте посмотрим, что пишет по поводу работы М. И. Козловского автор научного труда, к цитатам из которого мы часто обращаемся.

С. С. Морозова считает, что атрибуты играют важную роль в скульптурном рассказе. Доспехи, лук, колчан, щит должны напоминать о ратных подвигах, а изображение на щите кентавра Хирона и его воспитанника Ахилла сразу же отсылают к Гомеру, свиток с его бессмертной Илиадой лежит тут же... Не менее важно и то, что... щит, выкованный Гефестом, является идеальным произведением искусства. Итак, подобно древнему поэту скульптор использует прием рассказа в рассказе, сравнивает свое творение с творением бессмертного античного бога, и, наконец, подводит к теме суеты и тщеты жизни... Для Козловского как мастера классицизма не стоит проблема передачи сновидения, т. е. психической деятельности внутреннего Я. Эта задача будет осознана в качестве самостоятельной темы искусства художниками романтизма, а затем и мастерами начала XX века.

Кому-то может показаться невероятным, что всего лишь скульптура способна рассказать и о человеке, и о его сиюминутном состоянии, и о философской проблеме суеты жизни. Между тем, это так, что доказал великий русский скульптор М. И. Козловский. Для того, чтобы изобразить героя спящим и... одновременно, неспящим, скульптор использовал прием, заключающийся в следующем: Македонский не уронил голову, а лишь наклонил. При этом голова героя упирается в согнутую в локте руку. Человек, погруженный в сон, в такой позе сидеть не сможет. А Македонский М. И. Козловского именно сидит, а не лежит, что еще раз доказывает бдение героя. Александр Македонский, изображенный русским мастером, не заваливается на бок, как это бывает с людьми, которых сморил сон. Несмотря на спокойствие полководца, кажется, что он готов в любую минуту встать и быть готовым к бою.

Но если Македонский М. И. Козловского бдит, то другой герой его творения безмятежно спит, хотя тоже находится в сидячем положении. Речь идет о скульптуре Михаила Ивановича Спящий Амур (Спящий Эрос). Мастер представляет Амура, - сказано в том же источнике, - в роли Геркулеса: показывает бога любви утомленным после деяний, равных подвигам знаменитого героя. И. В. Рязанцев обращает внимание на неканоничность позы Амура. Она вызывает в памяти образ Геркулеса Фарнезского, статуи необычайно популярной в эпоху классицизма вообще и во второй половине XVIII -начале XIX века в России в частности. Сходство ощутимо, но не назойливо. Оно проскальзывает в отдельных особенностях, в то время как общее в каждом случае глубоко своеобразно. Геркулес Фарнезский стоит, Амур Козловского сидит, один бодрствует, другой спит, у одного палица под рукой, другой опирается на нее кистью руки.

И вот, что любопытно в Спящем Амуре Козловского: Амур, как и Македонский имеет прямое отношение к героической теме. Неслучайно этот герой Козловского ассоциируется с Геркулесом. Получается, что героическая тема может соседствовать не только с темой трагизма, но и с темой сна.

А сейчас мы рассмотрим идиллические образы в скульптуре, которые близки теме сна и далеки от героической и трагической темы. Согласно источнику, ...в силу своей функции назидания античные мотивы и образы были призваны воздействовать на действительность, следовательно, и взаимодействовать с ней, создавая столь характерную для XVIII -начала XIX века ожившую античность - античную стилизацию, разлитый в цивилизации, эстетике и повседневности античный колорит. Поэтизируя повседневность, ее проявления античность преображала быт (хотя и парадный, хотя и дворцовый), обретая при этом новые грани...

Идиллические образы наиболее близки к понятию античность. Тот же Летний сад Петербурга, те же дворцы в его пригородах, в первую очередь, ассоциируются с античной скульптурой, адаптировавшейся на российской почве. Именно идиллические скульптуры вызывают меньше всего споров о том, должны ли они быть частью дворцового стиля. По сути, таких споров, практически нет, ибо исторические памятники доказывают уместность использования данных скульптур. Статуи, отражающие идиллические образы, являются украшением античных и классицистических интерьеров (в понятие классицистический интерьер мы включаем и барокко, и рококо и другие направления, присущие классицизму). И здесь, обращаясь к конкретике, хотелось бы поговорить об образе Венеры, без которого античная скульптура и ее вариации просто немыслимы.

В своем научном труде С. С. Морозова пишет: Образ Венеры (и его вариации) - неизбежно должен был привлекать скульпторов возможностью воплощения синтетического идеала эпохи. Кроме того, античность в изобилии предоставляла скульпторам пластические образцы, среди которых мастер мог выбрать наиболее близкий ему по духу.

Далее позволим себе привести цитату из того же источника в той его части, где автор перечисляет творения скульпторов, обращавшихся к образу этой богини. В частности г-жа Морозова сообщает, что почти все европейские скульпторы отдали дань этой теме: Фальконе Купальщица (1756, Лувр), Аллегрен Венера, выходящая из воды (1767, Лувр), Сер гель Венера (1778, Стокгольм, Нац. Музей) и Венера Каллипига (1780, там же), Гудон Купальщица (1782, Нью-Йорк, Метрополитен-музей), Шадов Купальщица (1783-1785, Берлин, Нац. Галерея) и, конечно, Канова Венера Италийская (1805, Флоренция, Питти).

И это лишь малая часть произведений, в которых скульпторы изображали Венеру. А если учитывать интерес живописцев к этой богине и начать перечислять картины с изображением Венеры, то наша встреча затянется надолго. Но темой настоящих бесед является скульптура. Поэтому мы будем говорить исключительно о пластических формах и в следующий раз продолжим начатый разговор о Венере и идиллических образах в скульптуре.

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: fotki.yandex, artrussian, vg.edu, chas-daily, liveinternet, polinadorofeeva.livejournal