Мы уже рассмотрели вопрос о различных подходах скульпторов к одним и тем же сюжетам, а также уделили внимание теме героизма и трагизма в скульптурах. Вопрос о том, стоит ли устанавливать в доме такие статуи, остается открытым, и каждый решает сам, станет ли украшением интерьера скульптура полная драматизма. Сегодня мы будем говорить о скульптурах, отражающих тему сна. В отличие от «драматических» и «героических» статуй, скульптуры, изображающие покой и сон, не вызывают столь бурных дискуссий, и большинство домовладельцев сходятся во мнении, что такие произведения достойны украшать любой интерьер в дворцовом стиле. Хотя, некоторые обладатели загородных домов не хотят видеть в своем жилище подобные творения, ссылаясь на неприятные ассоциации, связанные со смертью. Если для одних «спящая» статуя – это отражение в камне (гипсе) сна, то для других – тоже сон, но только вечный. Наш сегодняшний разговор будет ориентирован на тех, кто не видит в скульптуре, отражающей тему сна, некоего надгробия.

Как и в большинстве встреч, посвященных скульптурам, мы снова будем обращаться к цитатам из научной работы (диссертации) кандидата искусствоведения Софьи Сергеевны Морозовой «Образ античности в русской скульптуре конца XVIII - первой трети XIX века». 

В данном источнике сказано, что «…сон, как состояние полного, абсолютного покоя, является антитезой трудам, заботам бодрствования. Связывая воедино представления о деятельности и отдыхе… тема сна не могла не стать важной составляющей репертуара сюжетов, востребованных эпохой. Кроме того, тема сна, сновидений была очень популярна в античной литературе. Сон - это иная реальность, перевернутая явь, оборотная, повседневно незримая сторона жизни; сон - видимый фрагмент обычно невидимой, «параллельной» жизни. Античная литература, а вслед за ней и христианская, изобилуют примерами, когда во сне человеку были явлены пророчества, повлиявшие не только на его личную жизнь, но и на ход истории. Древние греки вообще не видели различия в том, является ли бог им во сне или наяву. И то, и другое имело для них равное значение, и одинаковую реальность. В древнеримской литературе также известны примеры полученных во сне пророчеств».  

Тему пророчеств, увиденных во сне, можно развивать до бесконечности. Мы не станем заострять на этом внимание, но о психологической составляющей скульптуры, изображающей данное состояние человека, поговорим.

Казалось бы, самое место такой скульптуре в спальне. Это выглядит логично. Но давайте не будем торопиться. Статуя, изображающая отдых, спокойствие, умиротворение, вовсе не «обязана» вызывать ассоциации со сном, который «подстерегает» хозяев дома. Было бы наивно предполагать, что, взглянув на такое произведение, домовладельцы, а также их гости, непременно лягут и заснут.  Данные творения настраивают на некое отчуждение, а если сказать возвышенно, то – на созерцание чего-либо и «отрешение» от реального мира. Это, в свою очередь, не означает отход ко сну. Статуя, изображающая героя в состоянии сна, может встретить хозяев дома в прихожей, и, поверьте, спать от этого не захочется. На уровне подсознания произойдет следующее: вошедший в дом, во-первых, «переместится во времени» (мы говорим о копиях античных статуй и их стилизациях), а, во-вторых, ощутит резкий «переход» из одной реальности в другую. Такая статуя настроит человека на то, чтобы он на время забыл о проблемах и суете, которая творится в мире. 

Возвращаясь к труду С. С. Морозовой, отметим высказывание ученого, касающееся  непосредственно классицизма и ампира. Автор диссертации говорит о том, что многие мастера той эпохи обращались к теме сна: «Козловский (дважды — «Бдение Александра Македонского» и «Спящий Амур»), Щедрин («Спящий Эндимион»), Прокофьев («Морфей»), Мартос («Эндимион засыпающий»), Толстой («Морфей»)…   

Стремление к аллегорической трактовке античного сюжета, возможность прочтения его в качестве знака, символа событий или явлений современности характерны для мастеров старшего поколения.  Здесь актуализируется непосредственная связь сна и бодрствования, активной деятельности человека. В отличие от них скульпторы ампира пытаются сделать состояние сна темой искусства...»

И далее автор научной работы обращается к конкретным примерам. Давайте проследим за ходом мысли ученого и посмотрим, как, по мнению С. С. Морозовой скульптор М. И. Козловский воплощал тему сна в образе Александра Македонского.

«Для своей работы «Бдение Александра Македонского» (1792-1794), - пишет Софья Сергеевна, - Козловский избирает в качестве сюжета известный исторический анекдот, содержащий богатые возможности аллегорического прочтения. Несомненно момент назидания очень важен для мастера классицизма. Здесь открывается несколько возможностей: показать Александра Македонского одновременно в двух ипостасях: простог о смертного, подверженного усталости и всем человеческим слабостям, а также великого героя древности, умеющего преодолевать эти слабости; преподать урок и одновременно разыграть пластическую тему чуткого сна на грани бодрствования». Задача, которую поставил перед собой скульптор, на первый взгляд кажется невыполнимой. Далеко не каждый актер, обладающий  мимикой и «живой» пластикой, сможет изобразить то, что попытался сделать Козловский, используя «мертвый» материал. Позволим себе привести пример из актерской деятельности. Наверняка, многие помнят замечательную миниатюру Леонида Лейкина, в которой его герой должен был изображать человека, обладающего различными характерами одновременно. По команде голоса «из вне» герой «превращался» в субъекта «хитрого», и вместе с тем, «глупого» и «лукавого». Лейкин блестяще исполнял эту миниатюру, и все видели, насколько виртуозно он умеет совмещать в себе одновременно разные характеры. Нечто подобное должен был сделать М. И. Козловский. Но, в отличие от Л. Лейкина, скульптору надо было изобразить различные ипостаси в статуе.

Разговор на эту тему мы продолжим в следующий раз.

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: kahorov, fotki.yandex (2 фото), zelenuy-sviter.livejournal, staratel