В прошлый раз мы говорили о различных скульптурах мастера, в том  числе и о его серии «Великодуший». Продолжим эту тему и на примере данной композиции рассмотрим аспекты художественной жизни XVIII века. По традиции мы снова обратимся к цитатам из научной работы (диссертации) кандидата искусствоведения Андрея Евгеньевича Ухналева  «Мраморный дворец и его место в стилистической эволюции архитектуры и скульптуры в 1760-е - 1780-е годы».

Итак, согласно вышеупомянутому источнику, «история создания «Великодуший» Мраморного дворца обычна для XVIII в. Но при всей своей обыкновенности, она интересна как яркая иллюстрация внутренней связанности корпорации художников. Живописцы, ваятели и зодчие, работавшие в Петербурге, деятельно включались и участвовали в общеевропейской художественной жизни. Несмотря на отсутствие периодики по искусству, новости находили своих адресатов, поскольку те имели в них живую практическую потребность. То, что мы назвали бы теперь литературой по искусству, и что в наше время интересует главным образом специалистов по истории искусств, было тогда практическим пособием живописцев, скульпторов и архитекторов».

Но было бы неверным считать, что история создания домов и интерьеров закончилась в прошлые века. Она продолжает создаваться и в   наши дни. Да, сегодня профессионалы обращаются к опыту предшественников, но наряду с этим творят свою историю. Появление новых технологий и материалов создает базу для такого же практического пособия. Нет ни капли сомнения в том, что через 100-200 лет сегодняшние «находки» станут «главами» в «книге» «Литература по искусству».Но, справедливости ради, следует отметить, что дворцовый стиль «ковался» в прошлые века, и именно его создателям обязаны сегодня те, кто желает «воспроизвести» его в городской квартире или в загородном доме.

Автор научной работы А. Е. Ухналев пишет, что «интересен и другой аспект художественной жизни той эпохи — масштаб временной локализации художественных явлений. Современность для художников в то время заключалась не в одних лишь произведениях мастеров их поколения, но распространялась в глубь времен вплоть до Рафаэля. В теоретических оценках можно было отвергать вычурность барокко или легковесность и безрассудство стиля рокайль, но на практике прибегать к заимствованию из порицаемых мастеров было делом обыкновенным…»

В прошлый раз мы приводили пример заимствования в литературе. Все это говорит о том, что в те времена не считалось зазорным обращаться к конкретным произведениям, беря за основу их сюжет, будь то басня, поэма, картина или скульптура. Сегодня подобные действия служителей муз расцениваются неоднозначно. Одни считают такое заимствование плагиатом, другие говорят о стилизации и о допустимости таких «вольностей».

Интересна и судьба скульптур, некогда украшавших Орловский зал. Здесь мы позволим себе вновь обратиться к научной работе А. Е. Ухналева и привести несколько цитат (в сокращении) из труда ученого. Согласно источнику «рельефы «Великодушных действий», давшие залу название «Орловский», оставались на своих первоначальных местах до 1845 г. В ходе реконструкции дворца А. П. Брюлловым, была изменена архитектура парадных залов. Рельефы со стен Орловского зала были сняты, но сохранялись вместе со многими другими предметами отделки. В 1849 г., когда работы в здании подходили к концу, был произведен осмотр вещей в кладовых. В составленных при этом описях упомянуты 4 барельефа, «изображающих деяния графа Орлова», а также один, «бывший над камином в Мраморном зале», то есть «Диана и Эндимион» (фразы, взятые в кавычки, А. Е. Ухналев брал из источников Российского государственного исторического архива – прим. А. К. ). По осмотре было признано, что эти 5 рельефов по вычистке и исправлению можно употребить вновь…

Орловские рельефы поместили во вновь отделанном дворце на западной стене передней в среднем этаже… Круглый рельеф «Амуры с трофеями» из Орловского зала был перемещен в устроенную в одном из помещений невской анфилады библиотеку. Здесь рельеф встретился с перенесенными сюда из бывшего Лакового зала резными панно «Истории Александра». Статуи весталок оказались на парадной лестнице. Сначала их установили на первом этаже, а позднее переместили на площадку среднего этажа, поставив в проемы боковых окон».

Как мы видим из цитаты, статуи совершили путешествие по дворцу, и от первоначальных задумок Антонио Ринальди мало что осталось. С изменением местоположения скульптур изменился и интерьер Мраморного дворца. Пострадал ли он или стал лучше прежнего – тема для бесконечных споров. Неизвестно, каким бы было убранство дворца в последующие годы и обращались бы архитекторы к реконструкции творения Ринальди, если бы в стране не установилась власть большевиков. В 30-е годы произведения искусства, находившиеся во дворце, начали свое очередное путешествие. Рельефные изображения, согласно диссертации г-на Ухналева, «на время пропали в системе НКВД, которая занималась приспособлением дворца под музей В. И. Ленина. Лишь в 1951 г. их передали Русскому музею со склада строительной организации ведомства Госбезопасности.

Бюсты братьев Орловых… покинули дворец еще в 1798 году…  Вплоть до 1927 г. бюсты находились в подмосковном имении «Отрада» («Семеновское»), основанном графом Владимиром Григорьевичем Орловым, где сохранялись главные реликвии орловского семейства. Художественные сокровища отрадненского дома, последним владельцем которого был граф А. В. Орлов-Давыдов, поступили после революции в Государственный музейный фонд, откуда разошлись по разным музеям. Бюсты работы Шубина стали украшением экспозиции скульптурного портрета Государственной Третьяковской галереи».  

Казалось бы, нет причин для уныния, так как бесценные работы не были утрачены. И, все же, горечь на душе от того, что шедевры покинули Мраморный дворец, осталась.  

В следующий раз мы продолжим разговор  о судьбе шедевров Мраморного дворца, а также уделим внимание личности Антонио Ринальди.  

Алексей Каверау  

В статье использованы фотографии сайтов: diclib, stroypuls, altedu, 123rf, avstrien