Обладатели загородных домов, желающие максимально приблизить убранства своих жилищ к убранствам дворцов, имеют возможность, сопоставив различные интерьеры (утраченные, о которых говорилось на наших встречах, и существующие ныне), сделать свой выбор. Вполне возможно, что среди любителей дворцового стиля найдутся и те, кто будет приветствовать новшества предложенные А. Я. Белобородовым . Об этом мы уже немало сказали в прошлый раз, и будем говорить на этой встрече. В нашей беседе уже далеко не в первый раз примет самое непосредственное участие научная  работа (диссертация) Натальи Владимировны Зайцевой «История интерьеров Юсуповского дворца в контексте развития русского дворцового интерьера (30-е годы XIX — начало XX вв.)». Цитируя это труд, мы имеем возможность узнать как можно больше об убранствах Юсуповского дворца, которые были в нем ранее и существуют поныне.

Итак, в ходе реконструкции в помещениях появилось нечто новое, свойственное той эпохе. В частности, как сообщает источник, «в Большой гостиной в росписи плафона лебеди чередуются с вазами, и для этого салона Ф. Юсуповым приобретается мебельный гарнитур цвета слоновой кости с декоративными бронзовыми вставками в форме лебединых шей. И, в то же время, невольно ловишь себя на мысли, что во всём этом присутствует некий элемент искусственности, театральности. Как и картины «мирискуссников», интерьеры эти содержали в себе элемент мистификации, игры в поэзию и красоту. Мистификация была уже в самой системе архитектурного оформления, очень тектоничного с виду, а по существу представлявшего собою чистую декорацию, наложенную на стену, как обои или драпировочная ткань».  

Данная «мистификация» была продуманным решением архитектора. Он прекрасно понимал всю театральность созданного им интерьера и, тем не менее, пошел на этот прием. «Игра в красоту» была осознанной, и Белобородов стремился, с одной стороны, сохранить дворцовый стиль, а, с другой – придать убранству новые черты, которые «выходили за рамки» предыдущих стилей.

Источник сообщает, что «обмебелирование интерьеров было, как отмечал Феликс Юсупов, осуществлено из огромной коллекции дворца, об этом же писал А. Я. Белобородов: «В законченных залах нашли место, свёрнутые до тех пор в бесчисленных кладовых великолепные «обюссоны» (речь идет о гобеленах – прим. А. К.) всех размеров, цветов и рисунков; удивительные люстры, из которых каждая была произведением искусства, статуи, вазы и картины больших мастеров всех школ и любой эпохи.  Все эти старинные предметы рождали контраст, оттеняли новомодную новизну интерьеров, придавали их рафинированности и утончённости некий вес, подчёркивающий богатство и древность рода. Старинные предметы соседствуют с вещами абсолютно новыми. Так, в Кабинете князя стоял стол в стиле Людовика XVI, ампирное кресло и, вместе с тем, современная мебель… современная лампа в помпейском стиле и ещё одна современная лампа под Людовика XVI.Этот синтез старого и нового, сочетание предметов одного стиля, но разных исторических эпох является ещё одним признаком русского неоклассицизма».

Мы ненадолго покинем Юсуповский дворец, чтобы уделить внимание понятию «русский неоклассицизм». Этой теме впоследствии мы намерены посвятить не одну встречу. Сейчас же выделим основные черты этого стиля. А поможет нам информация портала protoart.ru. Позволим себе привести цитату (в сокращении), где сказано следующее: «В 1898-м в Петербурге началась деятельность журнала «Мир искусства». Сплотившиеся вокруг его редактора С. П. Дягилева критики и художники были не только толкователями и пропагандистами новых эстетических идей: они заново открывали современникам красоту Северной Пальмиры, ценности национального искусства XVIII - начала XIX вв., в равной мере отрицавшиеся и передвижниками, и академистами. Здесь формировались подлинно неоклассические идеи…

Середина 1900-х - важный этап в истории неоклассицизма. В это время появились статьи, готовящие общество к рождению неоклассицизма как направления в искусстве. В дни первой русской революции 1905-07 гг., когда, разочаровавшись в действительности, многие пытались отыскать некий утраченный идеал гармонии в прошлом, А. Н. Бенуа писал: «Красота есть последняя путевая звезда в тех сумерках, в которых пребывает душа современного человечества». Однако неоклассики не жили прошлым - они были устремлены в будущее. В опубликованном в ряде изданий тех лет письме «Голос художников» Бенуа, Добужинский, Лансере и Сомов выражали уверенность что «раскрывшаяся перед нами жизнь выдвинет новые, неведомые еще нам таланты и силы, которые не будут одиноки, как мы, современные художники, а их искусство станет великим, истинно народным искусством будущего»…

В большей мере, чем в остальной Европе, русский неоклассицизм 1910-х гг. позиционировал себя как «охранитель» высоких традиций национальной культуры, традиций мирового классического искусства, которые, по мнению художников-неоклассиков, находились под угрозой гибели в связи с наступлением авангарда».

Тему авангарда мы пока не затрагиваем. Нас интересует русский неоклассицизм, который «вошел» в Юсуповский дворец не без помощи А. Я. Белобородова.

В следующий раз мы снова окажемся в этом дворце и посмотрим, как продолжал архитектор привносить в убранства помещений новое направление в искусстве .

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: metrkv, 3-4-5, prodam.slando, encspb, cogita