В прошлый раз мы рассматривали изменения, которые произошли во дворце в ходе его  реконструкции в 10-е годы ХХ века . Те, кто хочет «перенести» то или иное убранство дворца в свой загородный дом, стоят перед непростым выбором. Дело в том, что мы рассказываем и об утраченных интерьерах, и о тех, что можно видеть в наши дни. Какому из этих убранств отдать предпочтение, решает каждый домовладелец по-своему.  Наша задача – донести до собравшихся максимум информации об интерьерах. В этом нам оказывает неоценимую услугу  научная работа Натальи Владимировны Зайцевой «История интерьеров Юсуповского дворца в контексте развития русского дворцового интерьера (30-е годы XIX — начало XX вв.)». Цитаты из данного труда мы постоянно приводим в наших беседах. Не станет исключением и сегодняшняя.

Согласно источнику, Феликс Юсупов «был идеальный заказчик, для которого не существовал вопрос о стоимости той или иной работы, а важен был лишь результат, что позволило в полной мере проявиться таланту молодых художников (Конашевич, Чехонин, Тырса). По чистой случайности или, обладая художественным чутьём, но во дворце князь и его молодой архитектор собрали слаженный творческий коллектив единомышленников. Архитектор А. Я. Белобородов стал личным другом Ф. Ф. Юсупова, к его услугам он и его знакомые будут обращаться не раз уже в эмиграции». Информация о дружбе Ф. Юсупова и А. Я. Белобородова, казалось бы, не имеет отношения к теме наших бесед. Но, на самом деле, это не так. Взаимоотношения заказчика с исполнителем являются одним из главных моментов в работе, и от того, как складываются эти отношения, зависит конечный результат проекта. Мы сейчас не говорим о том, какого мнения придерживались современники Ф. Юсупова и придерживаются ныне живущие об изменениях, происшедших во дворце в ходе реконструкции 10-х годов. Речь идет о том, что дружеские отношения между заказчиком и исполнителем стать быть залогом плодотворной работы.

Ф. Юсупов пригласил А. Я. Белобородова на работу во дворец в 1914 году.  «Выбор художников для настенных и плафонных росписей, - сообщает источник, - пал на младшее поколение мирискуссников…  

При планировке дворца перед архитектором стояла сложная задача синтеза двух взаимоисключающих объёмно-пространственных систем. Несмотря на негативное восприятие князем Ф. Ф. Юсуповым и архитектором Белобородовым архитектуры эклектики, эпоха эта, с её антинормативностью, новыми объёмно-пространственными решениями интерьеров не могла пройти бесследно. Симметрично-осевая организация пространства, классицистическая анфилада могла занять лишь часть объёма, вдоль набережной. Оставшаяся часть объёма, уходящая вглубь участка, должна была планироваться по иным принципам. И в этой части дворца обращение к классицизму носило достаточно условный характер и касалось исключительно декора.  

Особенностью неоклассических интерьеров этого дворца является то, что архитектор обращается не к раннему классицизму, а к русскому или «александровскому ампиру», как называли его мирискуссники. Стилю менее канонизированному, более мягкому и романтичному».

Здесь налицо некое противоречие. С одной стороны, Ф. Юсупов не разделял восторгов своего деда по поводу работы И. А. Монигетти, а, с другой  – отчасти согласился на «возврат к прошлому». Возможно, молодого князя занимал сам процесс реконструкции и осознание своей причастности к судьбе дворца. Иначе, как объяснить «самоустранение» от работы и полное доверие архитектору. Конечно, дружба и доверительные отношения сыграли свою роль, но то, что у князя отсутствовало желание вносить свои коррективы в ход работ, нельзя объяснить дружбой с зодчим. В конце концов, можно дружить и при этом принимать совместные решения, чего, как мы видим, не было в действительности.

А. Я. Белобородов не проводил работы во всех помещениях дворца. Возможно, архитектор и сделал бы больше, если бы не революция 1917 года. «Покои молодых князей, - говорится в источнике, - были достаточно изолированы. Хотя пройти в них можно из Главного парадного вестибюля дворца, архитектором Вайтенсом создается так же Малый парадный вестибюль. Его не затрагивает реконструкция А. Я. Белобородова.  Тот вестибюль создаёт ощущение «дома в доме», изолируя жизнь молодой четы. И одновременно он делит покои молодых князей на «парадные залы» и маленькую квартирку или «studio» , как назвал её в своих мемуарах князь Феликс Юсупов. Это было временное пристанище на случай, если князь окажется в Петербурге один, без семьи. Белобородов достаточно романтично описывает эту часть дворца: «Много было причуд во всех апартаментах, но больше всего в той части, которая предназначалась для возможных приездов князя в периоды, когда княгиня отсутствовала, и парадные апартаменты были закрыты. Здесь был целый лабиринт небольших помещений с винтовой лестницей, спускающейся в подземелье, которое должно было служить столовой».

Вдоль набережной реки Мойки создаётся парадная анфилада. Но если классицистическая анфилада открывается вовне и просматривается вся и сразу, то в анфиладе на половине Феликса Юсупова все интерьеры изолированы. Однако, анфиладные двери играют объединяющую роль, задавая постоянный ритм, соединяя разные по колористическому и декоративному решению интерьеры. «Все двери парадной анфилады были украшены резными мотивами, золочёными или чёрного дерева»,- писал А. Я. Белобородов. В этой анфиладе нет вытянутости гостиных вдоль набережной, что присуще эпохе классицизма».

Выше мы сказали, что Ф. Юсупов согласился на «возврат к прошлому» лишь отчасти. Делать реконструкцию дворца, соблюдая все классицистические «правила», в эпоху неоклассицизма архитектор не решился. Да и молодой князь мог его не понять.

В следующий раз мы продолжим разговор  об изменениях в интерьере и планировке Юсуповского дворца в 10-е годы ХХ века.

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: blogs.mail, ogasa.odessa, omis, searchbuild, foto-ru.