Мы посвятили не одну беседу этому стилю, и каждый раз, «входя» в тот или иной дворец, убеждаемся, насколько дворцовый стиль разнообразен. Несмотря на то, что и Зимний дворец в Петербурге, и  Павловский дворец, и Большой Меншиковский дворец в Ораниенбауме, и многие-многие другие резиденции императоров (а также  приближенных к ним лиц) обладают дворцовым стилем в убранстве, каждое из них по-своему уникально.

В прошлый раз мы «уехали» их Ораниенбаума и вновь оказались в Петербурге. «Переезд» был связан с тем, что настало время поговорить о Юсуповском дворце на Мойке. Обратившись к «Википедии» мы узнали об истории дворца, после чего «открыли» диссертацию Натальи Владимировны Зайцевой. Тема диссертации «История интерьеров Юсуповского дворца в контексте развития русского дворцового интерьера (30-е годы XIX — начало XX вв.)» как нельзя лучше вписывается в концепцию наших встреч. Поэтому мы решили себе позволить использовать цитаты из вышеупомянутой работы, за что безмерно благодарны ее автору.

В конце прошлой встречи мы сказали, что во дворце Юсуповых присутствуют различные «типы»  интерьеров. Продолжим эту тему (не без помощи диссертации Н. В. Зайцевой).

 В здании, о котором идет речь, есть (согласно источнику), «парадные залы, включая Банкетный и Танцевальный… Парадная спальня… будуары, кабинеты, салоны, выставочная галерея, театр, столовые разных типов. Можно проследить, например, эволюцию столовой от столовой – салона Антонио Виги 40-х годов XIX века к Буфетной первого этажа 60-х годов XIX века и Дубовой столовой конца XIX века.

Не менее любопытно сравнение будуаров середины века с будуарами «серебряного века» на половине молодых князей. Кроме комплекса проблем, связанных с изучением русского дворцового интерьера, выделены три вопроса…

 
1. 1. Уточнение необходимых для исследования опорных понятий «интерьер» и «дворцовый интерьер».
    
2. 2. Анализ принципов расположения интерьеров и характера их  взаимосвязи, а также экстерьера и его связи с внутренним объёмом, характерными для начала XIX - начала XX века.
   
3. 3. Проблема стиля в интерьере».
   

И сравнительный анализ интерьеров, и раскрытие обозначенных в работе тем, несомненно, представляют для нас интерес. Ориентируясь в этих вопросах, обладатели загородного дома, желающие видеть в жилище дворцовый стиль, будут «подкованы», что поспособствует принятию решения о конкретном характере убранства и выборе «стиля в стиле». Если у кого-то словосочетание «стиль в стиле» вызывает вопросы, то поспешим ответить: говоря о стиле в стиле, мы имеем в виду те черты, присущие дворцовым убранствам, которые носят, если так можно выразиться, эксклюзивный характер и присутствуют только в конкретном дворце, в данном случае, во дворце Юсуповых.   В беседе об интерьере как о составляющей любого здания, мы немного «отойдем» от Юсуповского дворца, но обязательно окажемся в нем чуть позже. Итак…

В источнике говорится, что «отдельные сооружения и даже целые ансамбли, начатые в одну стилевую эпоху, могут быть завершены в совершенно иную. Краеугольный камень, определяющий творческий метод данного вида искусства - это вопрос о соотношении материального и духовного или полезного и прекрасного в интерьере. Каждая эпоха архитектуры по-разному отвечала на этот вопрос. Художественный метод классицизма провозглашает подражание классическому идеалу, поэтому всё утилитарное уходит на второй план, скрывается и стыдливо прячется. В вечной дилемме «полезное» - «прекрасное» предпочтение отдаётся прекрасному».

Участники наших встреч, посвященных убранствам Большого Меншиковского дворца в Ораниенбауме, наверняка, помнят беседу, в которой говорилось о преобладании «прекрасного» над «полезным» при классицизме и о «победе» «полезного» над «прекрасным» в  период эклектизма. Судьба Большого дворца в Ораниенбауме во многом схожа с судьбой Юсуповского дворца. Оба эти здания «видели» триумф классицизма и последующую его «опалу», когда предпочтения были отданы эклектике. Об этом стиле и сменившем его модерне говорится и в источнике: «…эпоха эклектики выдвигает на первый план удобство и комфорт… И лишь в эпоху модерна предпринимается попытка органического синтеза полезного и прекрасного. Художественная образность в той же мере свойственна интерьеру, как и архитектуре. Но эти образы, знаки должны попасть на подготовленную почву. В восприятии человеком пространства и предметного мира участвуют, как известно, абстрактное мышление, практический опыт. Влияют на формирование стиля в архитектуре и убранстве социальный фактор, литература, наука, философия. Влияние не прямое, а опосредствованное, через умонастроения, идеи, вкусы определённой социальной общности. Из конкретного культурно-исторического слоя черпает архитектор свои художественные образы. Этот образный язык формируется эпохой, и, если архитектор прибегает к нему, то первым условием является то, что он должен быть хорошо известен современникам».

Мы помним, что в эпоху отхода от классицизма его черты по-прежнему присутствовали и в архитектуре, и в интерьере. Один стиль не мог смениться другим так, чтобы от прежнего не осталось и следа. Элементы ушедшего стиля являются отправной точкой для нового, то есть, сохраняется образный язык. Давайте немного пофантазируем и представим, какую реакцию вызвал бы, предположим, постмодернизм XXI века, появившийся внезапно в одном из дворцов в XVIII веке. Нет никаких сомнений, что архитектора признали бы сумасшедшим, а помещения – неприспособленными для проживания. И произошло бы это только потому, что при таком развитии событий образного языка попросту не существовало бы, а для появления «диковинного» стиля не было бы никаких предпосылок. В архитектуре и интерьере, как во всех областях жизнедеятельности, одно вытекает из другого, один стиль «строит фундамент» для «своего могильщика», и появление той же эклектики было «подготовленным».

В следующий раз мы продолжим начатый разговор.

Алексей Каверау

В статье использованы фотографии сайтов: otdihinfo.livejournal, спбгид (2 фото), hservice, fotki.yandex